Предваряя сентябрьское выступление Томаса Андерса в Дортмунде в рамках шоу Olé-Party, корреспондент издания RuhrNachrichten встретился с 52-летним исполнителем и задал несколько вопросов о музыке, семье и... Modern Talking.

– Господин Андерс, не расскажите, какими проектами Вы сейчас занимаетесь?
В прошлые выходные у меня было два концерта в России. В эти выходные планируются два выступления в Лос-Анджелесе. За ними последуют Будапешт, Бонн, Чехия и Дортмунд. Иногда бывает немного утомительно путешествовать вот так по всему миру, но этим можно и гордиться.

– Как получилось, что Вас пригласили в качестве исполнителя для участия в крупнейшем шлягер-пати в Дортмунде?
– Это хороший вопрос, и я также задавал его самому себе и понял, что в настоящее время не существует четкой градации музыки, будь то однозначно шлягер или однозначно поп или фольклор. Вот, например, Хелене Фишер (Helene Fischer). Вы можете сказать, какую музыку она исполняет: шлягер или поп-шлягер? Если перевести название композиции Atemlos на английский язык, то можно однозначно отнести ее к поп-категории. Границы музыкальных стилей сейчас несколько размыты. В прошлом году, например, на Olé-Party выступала группа Scooter… Я считаю, что на таких вечеринках главное – это удовольствие, которое получат зрители. И тут должны быть удовлетворены все вкусы.

– На международной арене уже несколько лет  Вы известны в качестве сольного исполнителя. Сколько времени у Вас остаётся  на личную жизнь? И как Вы его проводите?
– У меня всё ещё есть личная жизнь. Но я не могу заниматься долгосрочным планированием. Это просто не получается. То есть если в рабочем календаре удается найти свободное время, то я, конечно же, провожу его с семьёй. И очень хорошо, что это время всё же находится, иначе я бы не выдержал.

– Как Вы относитесь к тому, что сегодня, через 12 лет после распада Modern Talking, Вас продолжают спрашивать о группе? Или это всё же является подтверждением невероятного успеха, который Вы заслужили вместе с Дитером Боленом?
– Это часть моей жизни. С одной стороны, я до сих пор зарабатываю деньги благодаря успеху Modern Talking, но, с другой, не хочу, чтобы меня об этом спрашивали. Вообще, я ощущаю очень критическое отношение к Modern Talking в Германии. В других странах группа воспринимается совсем по-другому. Не так много немецких исполнителей могут продать 8 000 билетов на два концерта в Лос-Анджелесе. Ведь люди воспринимают нашу музыку как несущую жизнерадостность, как воспоминание о замечательных временах. Эта музыка переносит нас из прошлого в настоящее, а новое звучание позволяет ей жить на протяжении вот уже нескольких десятилетий.

– Echo Awards, множество платиновых дисков, 120 миллионов проданных записей по всему миру…
…сейчас даже больше 125 млн! Это может показаться странным, но до сих пор ежегодно продается по четверть миллиона наших дисков. Я бываю в самых отдаленных уголках планеты и везде встречаю людей, в коллекции которых есть хотя бы один альбом Modern Talking. Это просто замечательно!

– Что, на Ваш взгляд, сделало Modern Talking одним из самых успешных коллективов в Германии и в мире?
– Если бы я знал, то хотел бы записать формулу этого успеха и продать её кому-нибудь (смеется). На самом деле наши песни очень и очень простые. Я это говорю, не имея ввиду ничего плохого. Наши хиты сродни детским песням. Я до сих пор помню, как мой сын ходил в детский сад, и все дети там пели "Cheri, Cheri Lady" или " Brother Louie" хоть и не на английском языке, а просто повторяя мелодию. Тексты тех песен также были написаны на очень простом английском языке. Будь я в Перу, Мексике, Америке или России, везде публика легко повторяет их. Песни просто врезались в память и остались там надолго. И остаются по сей день.  

– В 2003 Modern Talking распался. Вы сейчас контактируете с Дитером?
– Да, совершенно свободно. В основном мы общаемся через СМС. Благодаря "компании" Modern Talking у нас всегда есть точки соприкосновения. Но я не скажу, что мы периодически созваниваемся друг с другом. Каждый идёт своей дорогой. Дитер сейчас больше времени уделяет судейской роли в шоу, нежели музыкальной карьере. От Modern Talking он уже довольно далёк, хоть и некогда основал группу, и написал для неё много песен.

– В ток-шоу Маркуса Ланца Вы говорили, что Вы “просто перестали ладить”. Как это может быть между людьми, которые так много времени проводят друг с другом и разделяют общий успех?
– Причиной, возможно, является то, что мы так много времени проводили вместе (смеется). А если серьезно, то есть люди, с которыми просто невыносимо, с дороги которых лучше уйти. Но здесь это было невозможно, поскольку у нас был общий успех. Мы вместе стояли на сцене, у нас были контракты. А в момент, когда стало понятно, что на это больше нет никакого желания, мы разошлись.

– Задумываетесь ли Вы о третьем возвращении?
– Это нереально для меня и было бы очень плохим решением. С другой стороны, почему бы не выйти вместе на сцену и не дать какой-нибудь концерт? Я считаю, что это нельзя было бы назвать возвращением.

– Вы всегда стильно одеты. Наверняка, Вы иногда с усмешкой смотрите на свой внешний вид в 80-е годы?
– Конечно же. Иногда я задаюсь вопросом, что же было тогда в моей голове? (смеется). Но 80-е были такими, какими были, и Modern Talking был синонимом и визуальным отображением того времени.

– В заключении хотелось бы спросить: какие песни услышат посетители концерта Dortmund Olé в сентябре?
– Хиты. А их достаточно: „Cheri, Cheri Lady“, „Brother Louie“, „You're My Heart, You're My Soul“, „Win The Race“, „China In Her Eyes“. И просто замечательно, что я могу делать шоу, состоящее из песен лучшей десятки! Это потрясающе! Есть много исполнителей, которые имеют в программе только один хит и должны чем-нибудь  дополнять своё выступление. Я же вынужден даже удалять некоторые выступления из программы, чтобы вписать её в определенные рамки. Скажем так: для Дортмунда у меня есть отличная проблема!

Беседовал Christian Stein
Фото Stephan Pick
Перевод: ILVER & Светлана Дидковская